Саддам Хусейн

Содержание
Введение 3
1. Партия Базе 5
2. Путь к власти 7
3. Появление тирана 10
4. «Свобода Ирака» 13
Заключение 16
Список литературы 17

Введение
Актуальность: Некоторые противоречия в фигуре и личности Саддама Ху¬сейна тем легче заметны со сто¬роны, что он их не прячет и сам. Уж раз его генеалогическое дре¬во произросло от дочери проро¬ка Магомета Фатимы, как дока¬зали хорошо потрудившиеся биографы, то с этим никак не вяжется татуировка на правом запястье, выдающая его невысо¬кое происхождение. Где-то в де¬ревенских пошехоньях арабско¬го мира еще и ныне так метят мальчиков в возрасте пяти-шес¬ти лет, кодируя их принадлежность к определенному клану и роду, тогда как девочкам эти знаки приходится носить на подбородке, на щеках, на лбу — такой печатью была мечена и мать Саддама. Ну что ему стоило извести уже изрядно выцветшие голубоватые точки на своей пра¬вящей длани, от которых дав¬ным-давно избавились боль¬шинство функционеров партии Базе? Так нет же, он не стал их прятать даже перед камерой Теренса Юнга, автора трех «Джеймсов Бондов», пригла¬шенного в Ирак снять шестича¬совую картину о его великом правителе. Теперь фильм «Дол¬гие лета» вместе с девятнадца¬тью томами официальной био¬графии раиса составляет обязательную программу подготовки политической элиты этой стра¬ны, уверовавшей вслед за лиде¬ром в свою великую панарабскую миссию. Однажды кому-то из своих биографов Саддам при¬знался: неважно, что о нем ду¬мают сейчас, при жизни, важно, что будут думать о нем лет через пятьсот. Вот и разгадка кажуще¬гося противоречия: впервые арабскую нацию собрал силой веры пророк, теперь эту нелег¬кую миссию приходится еще раз выполнить его дальнему потом¬ку. Происхождение «из низов» должно ему помочь на этом пути так же, как в свое время оно по¬могло и пророку.
Но еще больше Восток уди¬вился другому поступку Садда¬ма Хусейна, которого, казалось, от него никак нельзя было ждать. Три года подряд он акку¬ратно сдавал своим медикам кровь, и когда ее набралось пол¬тора литра, за работу уселись пи¬сцы. Теперь Коран, переписан¬ный кровавыми чернилами все-арабского лидера, хранится в ба¬гдадском музее, где не выцвести им и за тысячу лет. Но что могло бы показаться уместным, на пример, в шиитской ветви исла¬ма с ее наклонностью к фунда¬ментализму, то уж довольно странно для суннита, к тому же предводителя социалистической партии, которая 35 лет железной рукой удерживает в стране свет¬ский режим. Впрочем, тут-то и закрадывается сомнение: да не потому ли и понадобился такой эффектный подвиг во имя веры, что объединительный ресурс панарабского единства на социалистических основах, выража¬ясь цветистым восточным афо¬ризмом, показывает дно?
Цель данной работы – рассмотреть политическую историю Саддама Хусейна.
Для достижения поставленной цели будут решены следующие задачи:
- рассмотреть этапы прихода к власти Саддама Хусейна;
- рассмотреть политическую деятельность Саддама Хусйна.
Новизна данной работы состоит в том, что данная работа расширяет и углубляет имеющие представления об особенностях правления Саддама Хусейна.
1. Партия Базе
Партия Базе (с арабского — Возрождение) за тридцать с лишним лет пережила в Ираке столько чисток, что в конце кон¬цов полностью срослась с госап¬паратом и, вслед за лидером, как бы исподволь поменяла и ори¬ентацию. В ходе последней вой¬ны в Персидском заливе на гер¬бе государства появились слова: «Аллах акбар!» Следующий шаг — введение в стране некоторых законов шариата, позволяющих отсекать за первое воровство — левую руку, за повторное — ле¬вую ногу, за дезертирство — ухо, при этом с обязательной татуи¬ровкой на лбу арабской литеры «X»: харами — преступник. Но, поменяв социалистический курс на исламский, иракский власте¬лин не отказался от духовной экспансии. В Багдаде, который представляется ему столицей будущего халифата, начато строи¬тельство самой большой мечети в мире — на 75 тысяч молящих¬ся.
Хусейн не ошибся: все это уже принесло желанные плоды. В прошлом году двести жителей багдадского района Азамия своей собственной кровью написали 80 лозунгов референдума по выборам президента Ирака. В опросных листках было задано всею одно имя и два возможных отношения к нему: «да», «нет». Для референдума достаточно, для выборов мало, но: какие выборы, если у Саддама Хусейна как не было соперников, так их и нет? 1995 голу за Саддама Хусейна проголосовали 99,96 процента избирателей, в 2002 году — все 100.
Такова, пожалуй, основная метаморфоза, которая за пос¬ледние годы происходила в Ира¬ке лишь потому, что происходи¬ла с одним человеком в этой стране. Приближение к пророку неузнаваемо изменило бывшего обличителя исламского обску¬рантизма. Настолько, что, когда умер Мишель Афляк — духов¬ный отец панарабского социа¬листического возрождения, — его, сирийца православного об¬ряда, переименовали в «Ахмеда» и похоронили по мусульманско¬му обычаю [5, с.1].
Именно Мишель Афляк и сформулировал кредо, которое в глазах Саддама Хусейна всегда оставалось неотъемлемой ча¬стью политической доктрины партии Базе. Вот он, незабвен¬ный учительский завет: «Идеи не существуют сами по себе, они живут в головах людей, поэтому окончательно устранить их мож¬но только одним способом: фи¬зически устраняя носителей этих идей».
Какой печальный финал для Саддама Хусейна: он нарвался на собственное кредо, которое взяла на вооружение другая по¬литическая доктрина! Только масштаб другой: не регион, а весь мир. Цель — минимум, вытекающая из этой глобальной доктрины, — согнать Саддама с насиженных недр, цель—макси¬мум — уничтожить садаамово семя на всем Ближнем Востоке. Для этого и двинута против иракского диктатора невидан¬ная армада с другой половины Земли [5, с.5].
Диктаторам уже и на планете тесно.
2. Путь к власти
А в Ираке им было тесно все¬гда. Партия Баас совершила два государственных переворота — в 1963 году она продержалась у власти девять месяцев, пока не потерял а доверия армии, в 1968 году пришла к власти вместе с армией и постепенно взяла над ней верх. В первом, девятиме¬сячной правительстве баасистов Саддам был вознагражден всего лишь постом члена Центрального крестьянского бюро, как буд¬то его будущее прочли по наколке на правой руке, зато следую¬щий переворот сделал его сразу вторым человеком в стране заместителем председателя пар¬тии, заместителем председателя Совета революционного коман¬дования, вице-президентом. И это - с 31 года его жизни до 42 лет.
Вес эти одиннадцать лет на всех трех постах перед ним мая¬чила одна и та же спина — Ахме¬да Хасана аль-Бакра, пузатень¬кого очкарика в генеральских погонах, старше своего зама на целых двадцать пять лет. Не са¬поги бы носить такому прези¬денту, а тапочки! Слава Аллаху, один из двоюродных братьев Саддама женился на дочери аль-Бакра, так что президент и вице-президент оказались связаны родственными узами. Но терпе¬нию «зама кузена» однажды на¬ступит конец, и день этот ока¬жется одним из самых черных в новейшей истории Ирака.
Новейшей будем считать ис¬торию Ирака с 1958 года, когда вместе с королем Фейсалом пала и монархия. «Свободные офи¬церы» во главе с генералом Абделем Каримом Касемом про¬возгласили республику. Араб¬ский национализм как насеровского, так и баасистского типа «свободные офицеры» отвергли, призвав соотечественников сплотиться на почве «иракского патриотизма». Партия Баас не¬медленно поручила группе ре¬шительных молодых людей, но еще не очень умелых террори¬стов организовать покушение на первое лицо республики. Увы, охрана Касема оказалась ловчее и перестреляла нападавших как кур. Но Саддам Хусейн спасся. Этот эпизод его жизни впослед¬ствии так оброс легендами, что вышелушить правду из них уда¬ется с большим трудом. Но по¬пробуем [2, с.48].
Раненный в голень (Саддам до сих пор скрывает хромоту) четыре ночи скакал на коне, под звездами переплыл бурный Тигр, добрался до родной деревни аль-Авджа на юге округа Тикрит, залег там на дно. В 22 года революционеру, даже раненому, отлежаться недолю. Род Альбу Хаттаб, к которому принадлежали тикритские Хусейны, как и любой другой род в этих бедных краях, уповал на чудо: когда же появится в его рядах мужчина, благодаря которому поднимется весь род? Это чудо осуществится, но до него еще очень далеко. Пока Саддам даже того не знал — ведь еще не ходили био¬графы по пятам, — что он же прямой потомок пророка. Не ведая этого, оставалось только делать революцию, но не делать же революцию в таком затхлом углу. И Саддам уехал в Дамаск оттуда в Каир — два центра арабского мира, кипевшие идея¬ми панарабского единства и со¬циализма с национальным укло¬ном. Окончил два курса юриди¬ческого факультета Каирского университета, но диплом получит уже дома, в Багдаде вице-президенту это не составит большого труда. Тем более что пора на родину, там опять пар¬тия собрала силы для удара. И на сей раз она ударила крепко: пре¬зидент Касем убит, пошатнулась республика.
Начались те самые девять ме¬сяцев баасистско-армейского правления, где Саддаму Хусейну достался только крестьянский участок партийной работы. Оп¬позиция разгромлена, коммуни¬сты в подполье, тюрьмы полны. Ну а дальше что? А дальше вели¬кий проект — объединение Ира¬ка с Египтом. Но армия к нему все еще не готова, опять раскол. Баасисты изгнаны из правитель¬ства, их Национальная гвардия распушена. Террор с обеих сто¬рон. Подстроенная авиакатаст¬рофа уносит жизнь очередного президента республики, марша¬ла Арефа... [2, с.49]
Вот теперь и наступило время Саддама Хусейна, правда, еще только в роли второго лица при президенте-кузене. Почему так неожиданно взошла его звезда? Заметив однажды столь неза¬урядного ученика — произошло это в Дамаске в 1963 году, — ос¬нователь баасизма, председатель общеарзбской партии социали¬стического возрождения Ми¬шель Афляк уже до конца жизни не сводил с него глаз. По учи¬тельскому ходатайству Саддаму поручено создать и возглавить тайный аппарат иракской Ба¬ас — «Джихаз ханин». Это служ¬ба разведки и контрразведки, призванная ликвидировать вся¬кую внутрипартийную смуту, провести «баасизаиию» армии, госаппарата, учебных заведе¬ний, общественных организа¬ций, профсоюзов, подвести под запрет оппозиционные партии и как венец истребить всякое ина¬комыслие в стране. Все это бле¬стяще осуществил Саддам Хусейн еще в годы своего вицепризеденства. Он начал со списков учреждений и профессий, закрытых для всех, кто не является членом Баас [2, с.50].
Вот на таком фоне и наступил день черной зари.
3. Появление тирана
18 июли 1979 года в багдад¬ском зале «Кюльде» («Веч¬ность») состоялось партийное собрание высшего руководства Баас, что-то вроде внеочередно¬го пленума партии. Двумя дня ми раньше генерал-кузен адь-Бакр ушел в отставку по болез¬ни — такую официальную вер¬сию преподнесли стране. Но в зале шушукались: все знали, что бывший президент здоров, что же, кроме домашнего ареста, могло ему помешать присутст¬вовать на таком важном собра¬нии? Саддам Хусейн не зря столько лет сидел на службе раз¬ведки и контрразведки: он давно знал, о чем шепчется правящий истеблишмент. Большинство и. явившихся в зал «Кюльде» даже предполагали, что, поскольку собрался весь цвет партии, пред¬стоит голосованием избрать но¬вого президента.
Они жестоко ошиблись. На трибуну поднялся Саддам Ху¬сейн — военная форма, потух¬шая сигара в руках — и объявил, что в партии обнаружился заго¬вор, следы которого ведут в Си¬рию. К тому времени два близ¬неца Баас, сирийский и ирак¬ский, уже были на ножах, вза¬имно отрицая планы арабского объединения. Раздвинулся зана¬вес, и перед присутствующими предстал изможденный пытка¬ми человек. По залу — «а-ах!» Абдаль-Хусейн Масхади, гене¬ральный секретарь Совета рево¬люционного командования! И тут начинает происходить нечто невообразимое: как только под¬следственный называет очеред¬ное имя, гвардейцы бросаются к жертве, заламывают руки и вы¬водят во двор, где уже ждут ма¬шины с зарешеченными окош¬ками. Поразительно: Саддам распорядился заснять эго парт¬собрание №1 видеокассету, кото¬рую увидит весь Ирак! Значит, сознавал, что должен сыграть безошибочно, даже не столько на зал, сколько на всю страну. Список участников заговора со¬ставлен заранее, он у него в ру¬ках. Неописуемый ужас на скамьях: кто следующий? Вот очередная жертва, которую во¬локут из зала, вопит о своей не¬виновности, но с трибуны ей от¬вечает беспощадный страж баасистской революции: «Итла! Итла!» То есть — «Вон! Вон!» [1, с.77].
Первая часть экзекуции окончена. В зале опустело ше¬стьдесят мест. Саддам опять поднимается на трибуну. Он плачет! И вместе с ним уже не могут сдержать рыданий многие из тех, кого только что миновала страшная беда. Все присутствующие  - объявляет Саддам, - а в зале еще 300 человек, обязаны лично присутствовать при исполнении уже вынесенных государственным преступникам приговор. В ответ… аплодисменты! Партийное собра¬ние закрывается, бывший зам покидает зал уже президентом. Отныне соратниками его будут лишь те, кто хорошо запомнит этот урок. Двадцать «изменни¬ков» из шестидесяти, выдернутых из кресел в зале «Вечности», были  казнены  в его личном  присутствии [1, с.78].                              
Как же на Западе проморгали появление такого тирана, которого впоследствии не удаюсь образумить уже ни «Бурей в пус¬тыне», ни последовавшим за ней двенадцатилетним эмбарго? Ничего не знали? Неправда, Саддам еще в свое вице-президентство прибегал к публичным казням, причем трупы повешен¬ных на площадях родственники могли забрать не раньше чем че¬рез 24 часа. Потом, уже в свое президентство, он сжег тысячи курдских деревень на севере и шиитских на юге во имя «едино¬го Ирака» и «единой арабской нации». В 1988 году — настоя¬щее преступление против чело¬вечности: химическая бомбардировка курдского города Халабаджа. Официально признано, что от этой бомбардировки погибли пять тысяч человек. На месте люди говорили, что жертв втрое больше: перед теми, кто пострадал от химических бомб, именно потому, что это были курды, иракская админи¬страция закрыла двери всех больниц и поликлиник. Тысячи людей годами гнили по домам безо всякой медицинской помо¬щи. И этого Запад не знал? Не¬правда: Даниэль Миттеран, же¬на французского президента, уже в те годы била во все коло¬кола. Но не слышали и ее. Не очень слышал даже собствен¬ный муж, потому что в мировой политике у него с Саддамом бы¬ли дела поважнее — в частности, арабская атомная бомба, к кото¬рой больше всех руку приложи¬ла именно Франция. Вот, попы¬хивая сигарой, Саддам прини¬мает корреспондентов «Ньюсуик». Они задают ему вопрос, ка¬залось бы, под самый дых: прав¬да ли все то, что говорят о его жестокостях, о пытках и убийст¬вах в его стране? Безмятежный ответ: «Конечно, это все есть. А как, по-вашему, следует посту¬пать с теми, кто выступает про¬тив власти»? 
Нет, такого президента народ Ирака никогда не избирал — ни прямо, ни тайно, ни всеобщим голосованием, ни тем более на альтернативной основе. Выдаю¬щиеся иракские референдумы, не позволяя усомниться в его ле¬гитимности, лишь подтвержда¬ют известную мысль Вольтера; каждый народ имеет такое пра¬вительство, какого заслуживает.
При всем том не на одной же фашизоидной теории Мишеля Афляка вырос такой монстр. С чего бы и Запад, и бывший СССР так долго считачи его своим «лучшим другом»? [1, с.79]
4. «Свобода Ирака»
Какое только оружие не ис¬кали в Ираке инспекторы ООН! Атомное, химическое, бакте¬риологическое. Чуть не рулет¬кой замеряли дальность полета ракет, чуть не в порошок растер¬ли дряхлый кукурузник, годный только для опыления полей. А мины и не думали искать. Меж¬ду тем Ирак не страна, а минное поле. На его минах и подорвался Саддам Хусейн, но теперь они будут рваться под ногами тех, кто придет сюда по плану опера¬ции «Свобода Ирака».
Первую мину заложила Анг¬лия, сшив, по мандату Лиги На¬ций, государство из трех лоску¬тов, бывших вилайетов Осман¬ской империи (курдского и арабского, разодранных еще на шиитское большинство и сун¬нитское меньшинство). Это ис¬кусственное сочленение вер и народов не удалось объединить ни властью короля с приданным ему парламентом, ни республи¬кой с бумажной автономией для непокорных курдов. В 1991 голу, после «Бури в пустыне», страна распалась на те же три части.
Это, а не что-нибудь другое, в связи    с    объявлением,    что Мальбрук опять собрался в по¬ход, чтобы на этот раз убить льва, так взвинтило страсти в со¬седней Турции. Правительств даже не скрывает, что историче¬ская турецкая мечта — вернуть северный вилайет с богатейши¬ми нефтяными месторождениями Мосул и Киркук — никогда еще не была так близка и реаль¬на. Населению же ни этих месторождений не надо, ни тем паче наобещанных американских миллиардов – оно против войны. 95% турок решительно против войны. Оттого так метался турецкий парламент между общественным мнением  и перспективой вернуть стране былое османское величие, чего глупый избиратель никак не возьмет в толк. Итак, войне ска¬зано «да». Американцы откроют Северный фронт. Пахнет грозой: если вместе с ними в Север¬ный Ирак (Курдистан), в тот са¬мый вилайет, вступит и турец¬кая армия, сеча может быть та¬кая, что, кроме Саддама, запла¬чут все, даже его двойники [5, с.5].
Шиитская мина грозит еще более страшным взрывом. Вот анализ Джона Мейджора, быв¬шего премьер-министра Анг¬лии, доклад которого британ¬ский парламент воспринял как очень серьезное предупрежде¬ние правительству. Вступив в Ирак, англо-американская коа¬лиция наверняка окажется в гу¬ще кровопролитной граждан¬ской войны. Это заставит ее ус¬корить создание правительства. Маловероятно, что оккупацион¬ная администрация рискнет сде¬лать ставку на суннитское мень¬шинство: во-первых, оно наибо¬лее предано Саддаму, во-вторых, как свидетельствует опыт всех предыдущих режимов, три этнических лоскута ему никогда не сшить, да еще с учетом воз¬можных турецких притязаний. Остается уповать только на правительство национального боль¬шинства, но это значит — шиит¬ского, иная власть не удержится и на иностранных штыках. Сле¬довательно, под боком у Ирана возникнет еще один мощный шиитский ареал. Но в этом слу¬чае Америка собственными ру¬ками подложит мину под Изра¬иль, который считает такой ва¬риант развития ситуации на Ближнем Востоке наиболее не¬благоприятным для его безопас¬ности.
Смейся, Саддам! Может, хоть теперь американцы поймут, ка¬ково было ему тринадцать лет терпеть у себя на шиитском юге присутствие аятоллы Хомейни, которого выслал из Ирана шах. Своих-то аятолл за подстрека¬тельства к бунту казнил беспощадно (Мохаммеда Бак эль-Садра в 1980 году саддамовские палачи казнили так: сначала спалили бороду, потом вбили в голову гвоздь), но этого, иран¬ского, белобородого, святейше¬го, тронуть не смел. Потом все-таки набрался духу и выслал его в белый свет. Вернувшись через два года из Франции в страну, откуда шах персидский бежал прямиком в США, аятолла Хо¬мейни призвал  народ  Ирака свергнуть своего тирана. Сегод¬ня это важно вспомнить как раз ввиду метаморфозы, которая произошла с Саддамом Хусей¬ном за последние годы, когда фактически ничего уже не оста¬лось   от   былой   баасистской идеологии, кроме только пар¬тийной вывески, — перед вами готовый суннитский халиф, вы¬нужденный отвлечься от Корана на войну с американцами [5, с.5].
И вот, раз от раза тяжелея в рангах, летят американские функционеры в Багдад. Кроме вас, президент Саддам Хусейн остановить шиитский вал неко¬му, вы — бастион Запада на Вос¬токе! Тосты, объятия, все нарас¬тающее дружество. Тиран сов¬сем расслабляется (а что, ведь приятно говорят), про себя же думает то, что впоследствии ска¬жет и вслух: да ведь провинция Хузестан — иракская! Когда он это скажет вслух, Хузестан уже будет назван Арабистаном, чтоб помнили эта персы, что и земля арабская, и под землей арабское. Госпожа Саджида Хусейн (те¬перь уже бывшая жена) тратит в Нью-Йорке миллионы долла¬ров, конечно, своих, кровных, но и госдепартамент не ударяет лицом в грязь. Все! Двинулся. В сентябре 1980 года иракские танки хлынули в Иран. Началась мусульманская бойня, про¬длившаяся восемь лет. И не кто иной, как Дональд Рамсфелд, нынешний освободитель Ирака, подвозил патроны в Багдад. Фи¬гурально, конечно, говорят: тог¬да Саддам и получил — прямо из рук американцев — первые за¬пасы химического и бактерио¬логического ОМУ.
Все-таки, странная долж¬ность тиран. Командуешь наро¬дом, войсками, палачами, зако¬нодателями, иным позволяешь целовать себя в плечо (ни в гу¬бы, ни в щеку Саддама нельзя: боится инфекции), а нарвешься на утонченную лесть — и разве¬сишь уши. В следующий раз это случилось с Саддамом — извест¬на точная дата — 25 июля 1990 года. У него всегда болела душа за остров Бубиян. Саддам негодовал на то, что при проведении разде¬лительной линии между Ираком и Кувейтом остров Бубиян дос¬тался только последнему, а не хотя бы пополам. Тогда бы и нефть его пополам. 25 июля 1990 года он изложил эту оби¬ду — лишь попутно, так как предмет встречи был совсем другой — госпоже Эприл Глэспи, послу США в Ираке. Ку¬вейтцы и сами не берут бубиянскую нефть, и Ираку не позво¬ляют ее разрабатывать. Посол на это будто бы век кликнула: «Как? По какому праву?» Довольно быстро после этой беседы из по¬сольства президенту Ирака дос¬тавили текст заявления двух чле¬нов иностранной комиссии конгресса США, в котором под¬тверждалось, что союзнически¬ми обязательствами с Кувейтом Вашингтон не связан. Через не¬делю иракские войска взяли Бу¬биян. а заодно уж и весь Кувейт. Видимо, -бастион Запала на Во¬стоке» решил считать это платой за восьмилетнее противостоя¬ние исламской революции. Но ошибся. За ошибку тирана  ООН обязала Ирак выплатить жертве 100 миллиардов долларов [5, с.5].
Заключение
В заключении можно привести несколько цифр для размышления. В 1968 году, когда свежеиспеченный вице-президент Саддам Хусейн полу¬чил возможность уже не просла¬влять, а строить социализм в от¬дельно взятой арабской стране, в ней насчитывалось 53 «динаровых» миллионера (на ту пору 1 динар стоил 3,1 доллара). Че¬рез двенадцать лет (Саддам уже президент, экономика под конт¬ролем государства) миллионе¬ров стало 80. Еще через десять лет, в 1990 году, — 3 тысячи. Дальше статистики нет: война, эмбарго, гиперинфляция. Соот¬ношение доллара к динару сего¬дня 1:2 000. Бумажных миллио¬неров все больше, а в кармане среднего иракца все меньше — уже только 300 долларов в год.
Нет, не умер арабский социа¬лизм — он просто не родился. Ни в Ираке, ни в Алжире, ни в Египте, ни в Сирии, ни еще раньше в Турции. Но такой же провал потерпели и либераль¬ные экономические модели, в шахском Иране после этого и разразился исламский ренес¬санс. Приходится заключите господствующая на мусульманском Востоке «клиентурная эюн номика» — раздача «своим лю¬дям» выгодных должностей, контрактов, лицензий, моно¬польных прав и т. д. — как удав кролика, проглатывает любые увлечения здешних политиче¬ских элит. Вот интересное сви¬детельство исследователя Шко¬лы политики и социологии при Лондонском университете Фалеха Джаббара: «Придя к власти в 1979 году, Саддам Хусейн не¬медленно отнял привилегии у подклана Альбу Бакр, к которо¬му принадлежал бывший прези¬дент, и передал их своему родст¬венному подклану Альбу Гафур. На следующий год он осыпал милостями все близкие ему ро¬ды в Тикрити, на своей родине: Альбу Хаттаб, Альбу Муссала, Альбу Хацца, Альбу Нажам...» Дождались-таки его тикритские родичи чуда! Но что примеча¬тельно: оно пришло в упаковке традиционной «клиентурной экономики», не имеющей абсо¬лютно ничего общего с «араб¬ским социализмом».
Список литературы
1. Акимкина Н.А., Люксембург М.А. Практикум по истории стран зарубежного Востока (Индия, Ирак, Турция). – М.: Высшая школа, 1993. – 145 с.
2. Зыгарь М. Фестиваль народного кумирчества: Миф о могучем и могущественном вожде. Саддам Хусейн // Коммерсант Власть. – 2002. – 14-20 октября. – С.48-51.
3. Новейшая история стран Азии / Под ред. В.И. Овсянникова. – М.: МГУ, 1995. – 329 с.
4. Новейшая история стран Азии и Африки, ХХ век: учеб. для студентов высших учебных заведений: в 2-х ч./ Под ред. А.М. Родригеса. – М.: Гуманит. Изд. Центр ВЛАДОС, 2001. – 368 с.
5. Сабов А. Бес Саддама: Политический портрет С.Хусейна // Российская газета. – 2003. – 22 марта. – С.1, 5.
6. Хрестоматия по новой истории: в 3-х тт./ Под ред. А.А. Губера. – М.: Мысль, 1995. – Т.2. – 752 с.