Культура, культ и форма в палеолите

КУЛЬТУРА, КУЛЬТ И ФОРМА В ПАЛЕОЛИТЕ
При анализе материалов археологических коллекций с верхнепалеолитических памятников Северной Азии исследователи часто отмечают факт необычайно яркой морфологической выразительности изделий инструментария. При функциональном разделении артефактов можно отметить, что каждому выделяемому типу орудий легко подобрать комплекс выразительных морфологических характеристик (Волков, 1989). Иначе говоря, почти каждый функциональный тип орудия, в описываемое время, имел строго определенную, отличимую от других типов инструментов, индивидуальную форму. Причем, каждая особая форма инструмента, как правило, оптимально подходила для выполнения этим орудием каких-либо определенных производственных операций (Волков, 1992). И если сырьевая база позволяла людям изготавливать орудия достаточно разнообразных форм, то обилие функционально-морфологических типов в археологических коллекциях не должно вызывать удивления. Примером такого явления могут служить материалы памятников Селемджинского позднепалеолитического комплекса в бассейне Среднего Амура (Деревянко, 1982; Деревянко,Волков,Гребенщиков, 1987; Деревянко,Зенин,1995)
Но результаты проводившихся экспериментальных исследований заставляют обратить внимание на одно немаловажное обстоятельство. Исследователями давно и часто отмечалось, что в качестве самых разнообразных инструментов, для выполнения довольно широкого спектра производственных операций, могут использоваться довольно простые, часто даже неретушированные отщепы, сколы и тому подобные малоподготовленные артефакты. В некоторых случаях, неретушированные отщепы использовались в качестве мясных ножей даже с большей эффективностью, чем функционально аналогичные, подготовленные ретушью и имеющие специальную, традиционную для той или иной культуры, форму инструменты. Что же заставляло людей накапливать знания и опыт в расщеплении камня, тратить, вероятно не лишнее, время на изготовление орудий сравнительно сложных форм ?
Экспериментаторы наши свой, по своему правильный, ответ. Специализированное орудие, со специально подготовленным, правильно ретушированным рабочим краем, является инструментом приспособленным для периодического восстановления, подправки (rejuvenation). Иначе говоря, после притупления, износа рабочего края, у владельца этого орудия была возможность “подточить” его, не тратить редкое в то время сырье для изготовления нового инструмента. А если учесть, что добыча оптимального для изготовления орудий сырья, часто была связана с большими затратами, то понятно и бережливое отношение человека к своему инструменту. В таком случае становится понятным и стремление человека придать орудию какую-либо специальную форму.
Но, при изучении археологических коллекций приходится отмечать, опять же несколько странный, факт одновременного использования  древним  человеком инструментов имеющих не только ярковыраженную форму, но и орудий на случайных сколах и бесформенных отщепах. Причем происходило это на стоянках, где человек был практически неограничен в сырьевых источниках и мог с несомненно большей легкостью изготовить скорее новое орудие, чем оживить старое.
Уже делаются попытки разделить всю совокупность инструментария на орудия основные и вспомогательные. Под основными подразумеваются инструменты обработанные ретушью столь значительно, что исходная форма заготовки стала после этого почти неузнаваемой, неопределимой. Оформляющая ретушь покрывает почти всю поверхность изделия. Согласно предположениям, основные орудия использовались для выполнения характерных, типичных для той или иной культуры, производственных операций. Вспомогательные орудия применялсь человеком при выполнении необычных, экстраординарных работ. К таким инструментам следует отнести изделия обработанные не "оформляющей" ретушью, а "подправляющей". Форма заготовки, в таких случаях, лишь приспосабливалась; отщеп или скол ретушировались лишь настолько, сколько было необходимо для придачи заготовке минимально удобной, для выполнения той или иной функции, формы. Основные орудия инструментария составляли его постоянную часть. Вспомогательные изготавливались для случайных, неординарных работ на месте стоянок или рабочих мест, по-мере необходимости. Соответственно, основные орудия отражают именно тот набор инструментария, что свойственен определенной хозяйственной ориентации культуры в целом. Набор вспомогательных инструментов, обнаруженных на археологическом памятнике, дает исследователю информацию об особенностях хозяйственной деятельности человека на данном конкретном месте, в конкретное время (Volkov, Lee, 1993). Поэтому, именно морфологически ярковыраженный инструментарий памятника есть отражение особенностей и наиболее общих черт хозяйства, культуры живших здесь людей.
Орудия особых, ярких, традиционных для определенных сообществ людей, форм - могли быть своеобразным отличительным знаком, признаком культуры. По формам инструментов, вероятно, была возможно и культурная идентификация их владельца.
Развитие технологии производства инструментов ко времени финала верхнего палеолита - раннего неолита на Дальнем Востоке России проявилось не только в высококачественном расщеплении камня. Человек, в это время, стал черезвычайно дифференцированно отноститься и к сырью, из которого изготавливал инструменты. Исследования, проводившиеся в Амурской экспедиции и на Экспериментальноом археологическом полигоне "Денисова пещера" на Алтае, показали, что люди, на рубеже плейстоцена-голоцена, изготавливали свои орудия с детальным учетом свойств обрабатываемого материала и качества материала самого инструмента. Так, например при изготовлении скребковых орудий, мастер учитывал не только те свойства камня, что проявятся при его расщеплении, но и особенности износа такого материала при утилизации будующего инструмента (Волков, 1990). В часности, при работе со шкурами крупных животных, в тех случаях, когда требуется использование абразивных материалов, человек использовал в работе специализированный инструмент, изготовленый из столь специализированной породы, что необходимый абразивный эффект возникал от, заранее учтеного, запланированного постепенного разрущения орудия. Так, например, макроскребки Громатухинской и Осиповской культуры изготавливались из особых разновидностей песчаника и их "истирание", в процессе утилизации, оставляло на поверхности обрабатываемых шкур необходимый абразивный порошок.
Коллекция артефактов Громатухинской культуры (Средний Амур) (Окладников,Деревянко, 1977) демонстрирует и удивительные результаты расщепления халцедона. Скрытокристалическая структура породы делает правильный процесс раскалывания таких камней черезвычайно затруднительным. Если учесть, что большая трещиноватость свойственна практически всем халцедонам на этой территории, то трудозатраты при обработки такого сырья на реках Громатуха, Зея и Селемджа следует оценивать крайне высоко.
В связи со сказанным, тем более кажутся странными факты изготовления людьми, в это время и в этом районе, орудий заведомо малопроизводительных, неэффективных в работе и требовавших массу времени на их изготовление.
Так экспериментальные исследования не помогли наити ответ на вопрос: "Зачем обитателям Громатухинского поселения потребовалось скребковое орудие из неудобного, весьма малоподходящего для работы, халцедона?". Следует помнить, что этот необычный, выработаный из, кровавого на вид полупрозрачного камня, артефакт соседствует в коллекции с огромным числом высокопроизводительных образцов скребкового инструментария.
В качестве не менеее удивительного примера можно упомянуть "лавролистные клинки" той же Громатухинской культуры и с памятников Селемджинского позднепалеолитического комплекса (Деревянко, 1983; Деревянко,Зенин, 1995). Проводившиеся экспериментально-трасологические исследования этих и подобных им изделий позволили определить их функциональное назначение (Волков, 1986; Волков, 1987). Относительно крупные, лавролисные по форме инструменты использовались, в то время, в качестве универсальных ножей. Чаще всего их применяли при разделке туш животных, на охоте. Использовались они и при резании рыбы, изредка - при обработке дерева.
Инструменты тех же форм и основных пропорций, но заметно меньших размеров были в значительно большей степени специализированы на резании мяса. Причем, наиболее вероятное и наиболее частое их применение происходило при непосредственном потреблении мяса в пищу. Иструменты с аналогичеыми функциями уже описывались ранее (Семенов, 1957.С.130). Но орудия данной коллекции примечательны тем, что имели особенно изящную отделку и, по-своему, совершенную форму. Бифасиальные изделия тщательно ретушированны. Орудиям придана достаточно элегантная форма. Их изготовление несомненно требовало от мастера больших знаний, навыков, времени. Но... данные орудия, как показал эксперимент, неэффективны в работе.
Археологические коллекции региона дают массу материала для подобных загадок.
Неэффективные лавролистные микроножи и почти бесполезные сардовые скребки - очень красивы. Прямое утилитарное назначение подобных издели представляется весьма сомнительным.
Определенная, переодическая нерациональность в поведении - есть одна из черт, отличающих человека от животных. Для поиска причин иррациональности в поступках людей логично искать и иррациональные стимулы.
Представляется волне разумным объяснение, что из всех артефактов, именуемых археологами инструментарием, существовали орудия, специально предназначенные для выполнения особых операций. В числе таких иррациональных непроизводительных производственных операций, могли быть, в первую очередь, действия обрядовые, культовые, т.е. действия, стимулированые не утилитарным, а религиозным чувством.
Исходя из высказанного преположения, становится объяснимым желание человека изготовить необычный, именно неординарный инструмент. Красота орудия, в таких случаях, может и должна компенсировать его не столь большую производственную эффективность. Становится понятным стремление человека изготовить яркий по материалу и яркий по форме агатовый или сердоликовый скребок. В таких случаях, несущественно, что обломок песчаника будет обрабатывать шкуру во много раз эффективнее. Цель изготовления инструмента была практически совершенно иная - культовая.
Если при обычном поедании мяса, человек мог с успехом использовать в качестве "столового ножа" обычную пластину или даже отщеп, то для совершения аналогичного, но уже ритуального действия, требовался, очевидно и специальный, ритуальный инструмент. Лавролистный, бифасиально обработанный, красивый, хотя и малоэффективный в работе микронож, вероятно был тем самым ритуальным орудием, что требовался человеку в подобных ситуациях. Существенна для такого инструмента, в данном случае, именно его яркая, запоминающаяся форма, а не чисто функциональные характеристики.
Форма культового инструмента, вероятно, играла важную роль. Традиция сохранения особой формы для орудий была крайне устойчивой на протяжении очень больших временных промежутков в палеолите. Яркие морфологические признаки некоторых предметов инструментария и до ныне являются отличительными признаками выделяемых и отличемых археологами культур.
Интересным представляется отношение к каменным инструментам у людей в период уже широкого использования металла. Так, на том же Дальнем Востоке России, в эпоху средневековья, когда население активно пользовалось металлическими орудиями, в некоторых производственных операциях продолжали применяться каменные инструменты. Так, в качестве скребков для обработки шкур, люди часто применяли осколки безсистемно расщепленных камней. Камни для получения таких отщепов раскалывались столь беспорядочно и небрежно, что выделить инструменты из общей массы каменных обломков можно только с помощью трасологического анализа. Скребковые орудия не имели никаких внешне отличимых признаков. Чувствовалось явное и полное пренебрежение изготовителей к созданию какой-либо определенной формы для инструмента. Но равнодушие к внешнему оформлению орудия не было обусловлено безразличием к чисто производственным его качествам. Сырье, пошедшее на изготовление этих скребков, было подобрано оптимально, правильным осознанием практических задач инструмента. Скребки этого типа работали, при экспериментальных исследованиях, достаточно эффективно.
Представляется, что у людей в это время отсутствовало стремление изготовить êàìåííîå îðóäèе с особыми, внеутилитарными задачами. Цель инструмента не определяла особенности в его формах. Аморфные каменные изделия этого периода явно не играли существенной роли в инструментарии. Маловероятно и особое отношение к ним со стороны людей. Очевидно, изделия уже другого типа, вероятно из других материалов, имели отношение к обрядовой, культовой жизни средневековья.
В археологических материалах обнаруживается немало артефактов, которые трудно иначе интерпретировать как не предметы культовые. Среди таких свидетельств часто упоминаются, обнаруживаемые скульптурные изображения животных, сложные, для современного понимания, символические наскальные изображения, орнаментированные роговые и костяные пластины и т. п . Зачастую, в разряд "культовых предметов" попадают артефакты, функциональное назначение которых просто неясно для исследователя.
Действительно серьезные трудности начинают возникать при попытках выделить аналогичные артефакты из средне- и раннепалеолитических археологических коллекций. Но если осуществлять поиск следов или свидетельств существования религиозных культов путем традиционного поиска предметов культа, то такие методы следует признать малоперспективными. Далеко не все виды религиозной жизни человека могут иметь обрядовую форму, где поклонение совершается по отношению к идолоподобным артефактам. Использование священных или освященных предметов поклонения может быть малосущественным или отсутствовать вовсе. Не должно казаться странным, а напротив, следует считать более вероятным, что в ранней истории  человечества  совершение религиозных действий совершалось без использования, более привычных нашему современнику, каких-либо скульптурных или рисованных изображений. Отправление религиозных обрядов могло и должно было происходить в такой форме, что для их осуществления требовались лишь вспомогательные приспособления, - орудия.
В качестве возражений к предлагаемому пониманию назначения морфологически ярко выраженных орудий можно привести различные доводы.
Наиболее традиционным объяснением существования в одной коллекции орудий "различной степени обработки" можно считать тезис о деятельности на памятнике людей различной квалификации. Работа опытного человека, мол, давала высокохудожественные результаты, а продукция ученика, детей (иногда и женщин), якобы резко отличалась по уровню мастерства. Конечно, не исключена разумность и таких объяснений. Но результаты сравнительных исследований производственной деятельности людей в этнографическое время, показывают, что процентные соотношения продукции "учеников" столь относительно малы по отношению к общей массе применявшейся в обиходе изделий, что очевидность неверной аналогичной оценки палеолитических инструментариев становится особенно очевидной. Попросту говоря, продукция неумелых работников всегда составляет значительно меньшую часть общего числа изделий. В палеолитических коллекциях меньшую часть инструментария составляют напротив, высокохудожественные артефакты.
Делаются попытки объяснить существование особо "красивых" изделий в инструментарии и, присущим человеку, стремлением попросту окружить себя, по возможности, изящными вещами. Но на общем фоне малопонятных стимулов в поведении человека, желание изготовить малопроизводительный рабочий инструмент, только ради его красоты, выглядит уж совсем чрезмерным излишеством.
На этом этапе анализа, для подтверждения выдвигаемой гипотезы о существовании в палеолите специальных культовых орудий, появляется трудно преодолимое желание привести многочисленные и достаточно широко известные ïî ýòíîãðàôии примеры особого, священного отношения различных народов к своим орудиям труда.
Но, представляется, что в подобных исследованиях принципиально невозможно получение неопровержимых доказательств, как невозможно и обретение абсолютной истины. Сам логический аппарат науки мало приспособлен для понимания духовных явлений в мире и истории. Познание, в таких случаях, как хорошо известно каждому просвещенному человеку, идет по совершенно иным путям. Сложность исследований в этой области невольно стимулирует осторожность и сдержанность высказываний на эту тему. Поэтому, трудно всерьез отнестись к заявлениям, что "на самых начальных этапах истории первобытного общества уровень развития производительных сил был столь низок, что интересы людей не выходили за пределы непосредственного труда по добыванию пищи, по обеспечению своего существования в данный момент". И что "религия в человеческой истории неизначальна. Если труд, изготовление орудий отмечает собой появление человеческого общества, то к религии это не имеет никакого отношения" ( Борисковский , 1980. С.212-213). Подобные утверждения остаются и, вероятно навсегда останутся бездоказательными, и могут свидетельствовать только о личном отношении исследователя к корням своей культуры или безкультурья.
По-счастью, главным, решающим стимулом в поведении людей еще остаются нематериальные ориентиры. Изучение именно таких аспектов в жизни человека и представляется приоритетным, наиболее существенным.
В археологии, промежуток времени между постановкой подобных вопросов и окончательным ответом на них, имеет и должен иметь большой временный интервал. Серьезность же подобной темы особенно не терпит суеты.
Задача этой работы умышленно ограничена стремлением осветить проблему лишь со скромной позиции трасолога-экспериментатора.
Исследования показали, что в период наиболее  древней  истории  человечества , в ашельскую эпоху, наши предки использовали функционально весьма разнообразный каменный инструментарий. Абсолютное большинство орудий было полуфункционально, т.е. использовалось для выполнения самых разнообразных производственных операций. Все эти инструменты не имели ярких специализированных форм. Иначе говоря, в качестве полифункциональных орудий употреблялись разнообразные слаборетушированные или неретушированные вовсе отщепы, сколы или грубые изделия типа чопперов.
Но, в это же время, "наряду с орудиями для различных функций и непродолжительной работы систематически изготавливались орудия с узкой хозяйственной специализацией..." (Щелинский, 1994. С.18). Говоря об этих необычных для всего инструментария изделиях, тот же автор пишет, что "производство их имело сложную технологию" и что "эти орудия в ашельских индустриях были главным образом мясными ножами для длительного пользования", что роль этих тщательно отделанных, морфологически ярко выделяющихся из общего набора, орудий, "как бы оттенена тем, что на стоянках, начиная с олдувайской эпохи, они встречаются с массой простых, недифференцированных в функциональном отношении орудий" (Щелинский, 1994. С.19,35).
Итак, тщательная отделка производилась в это время, лишь при изготовлении только одного типа инструмента. Причем только это орудие было монофункциональным. Изделие это - всем хорошо известное, "ашельское рубило".
Конечно, как бы этого не хотелось, но с абсолютной уверенностью утверждать, что "ашельские рубила" являются культовыми орудиями, вероятно, не удасться. Абсолютной доказательности в таких вопросах не может и быть. Но ряд фактов, показывающих явную неординарность такого изделия, его узкую специализацию на "разделке тушь животных", необычайная выразительность и его законченно-красивая форма, невольно заставляет предположить и бывшее к нему, в те времена, неординарное отношение. Назначение этого изделия, как инструмента для выполнения культовых действий, представляется мне весьма вероятным.
Культура человека существовала изначально, от момента его появления на земле. В строгом смысле слова, культура без культа не мыслима. Существование культа предполагает религиозность. Первые орудия человека, имеющие яркие, нерациональные, отличимые от обычных утилитарных инструментов формы, - может быть тому косвенное, но определенное свидетельство.
ЛИТЕРАТУРА
 Борисковский   П .И.  Древнейшее   прошлое   человечества . М., 1980.
Волков  П .В. Ножи в коллекции Громатухинской культуры. // Проблемы археологии Северной и Восточной Азии. Новосибирск, 1986. С.169-184.
Волков  П .В. Тесловидно-скребловидные орудия громатухинской культуры. // Древности Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1987. "Наука". С.82-85.
Волков  П .В. Лавролистные клинки из коллекции поселения Громатуха. // Северная Азия в эпоху камня. Новосибирск. 1987. С.177-181.
Волков  П .В. Хозяйственная деятельность носителей громатухинской культуры (по данным функционального и сравнительного анализа орудий труда памятников рубежа плейстоцена-голоцена на Среднем Амуре). Автореферат канд. дисс. Новосибирск, 1989. 16 стр.
Волков  П .В. Тесловидно-скребловидные оудия осиповской культуры. // Проблемы технологии  древних  производств. Новосибирск, 1990. С.21-37.
Волков  П .В. Орудия для массовой обработки рыбы (экспериментально-трасологические исследования). // Экспериментальная археология. Вып. 2. Тобольск. 1992. С.42-52.
Деревянко А. П ., Зенин В.Н. Палеолит Селемджи. Новосибирск. 1995.
Деревянко А. П ., Волков  П .В., Гребенщиков А.В. Палеолитические комплексы Баркасной Сопки на р.Селемдже. // Древности Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1987. "Наука". С.73-82.
Окладников А. П ., Деревянко А. П . Громатухинская культура. Новосибирск, 1977.
Семенов С.А. Первобытная техника. М-Л., 1957.
Щелинский В.Е. Трасология, функции орудий труда и хозяйственно-производственные комплексы нижнего и среднего палеолита (автореферат докт. дисс.). Спб., 1994.
Volkov P., Lee Heon-Jong. On the Functual Analisys of Stone Tools (на кореском языке). // Journal of Korean Ancient Historical Society. N9, Seoul, 1993, pp.375-394.
ÈЛЛЮСТРАЦИИ
Рис.1. Специализированные скребковые орудия Осиповской мезолитической культуры. Для изготовления инструментов оптимально подобрана не только форма, но и сырье. Изделия предназначались для первичной, грубой обработки шкур относительно крупных животных.
Рис.2. Специализированные макроскребки Селемжинского верхнепалеолитического комплекса. Орудия для работы со шкурами крупных животных. Материал инструментов, как и у аналогичных неолитических орудий, способствует формированию абразивного эффекта при их утилизации.
Рис.3. Скребковые и микроскребковые инструменты Громатухинской (неолит) (1-6,8,9,11,12) и Осиповской культуры (мезолит) (7,10,13,14,15). Орудия предназначались для качественной выделки шкур.
Рис.4. Скребковые универсальные (1-3) и специализированные (4-7) орудия Громатухинской культуры.
Рис.5. Скребковые универсальные (1,5,6) и специализированные (2-4) орудия Осиповской культуры.
Рис.6. Тесла Громатухинской культуры. Изготовлены из мелкозернистого, износоустойчивого материала.
Рис.7. Специализированные рыбные разделочные ножи Громатухинской культуры.
Рис.8. Двустороннеобработанные мясные разделочные ножи "лавролистных форм" Громатухинской (1) и Осиповской культур (2-4). Инструменты рассчитаны на многократное "оживление" и долговременное использование.
Рис.9. Поселение Талакан (река Бурея). Скребковые орудия на отщепах и сколах изготовленные из сырья, дающего при работе абразивный эффект. Производительность инструментов можно считать максимально высокой. Предназначены для грубой, первичной обработки шкур.
Рис.10. Поселение Талакан. Скребковые орудия на отщепах и сколах. Использовались при окончательной, тщательной выделке кожи.
Рис.11. Предполагаемые орудия для совершения действий в эпоху верхнего палеолита-неолита Селемджинский комплекс (7), Осиповская (1-5), Громатухинская культура (6). По трасологическим данным инструменты использовались в качестве мясных ножей. Изделие под номером (6) изготовлено из сарда (красно-коричневая разновидность халцедона) и определено как скребковое орудие.
Рис.12. Палестина. Пещера Табун. Ашель. /Палеолит Ближнего и Среднего Востока. Л., 1978. С.48 (Палеолит мира)./